П. В. Иосад (Москва)

Некоторые проблемы акцентуации в эльфийских языках

 

Очередным приобретением сетевого сообщества, произведённым в недрах творческого сообщества TolkienTextsTranslation, стал список имён собственных, встречающихся в книгах Дж. Р. Р. Толкина. Приведённые там транслитерация и ударение этих слов основываются, с одной стороны, на принципах, избранных ТТТ для передачи этих имён в своих переводах, а с другой – на комментариях самого Профессора в Приложении к “Властелину Колец”. Список этот задуман как справочное пособие и не призван, очевидно, отразить все тонкости эльфийской системы ударений, описанные в комментариях к Namárië и A Elbereth (в книге “The Road Goes Ever On”). И это, конечно, правильно, учитывая тот факт, что они никак не противоречат изложенным в Приложении правилам постановки ударения в эльфийских языках.

 

Однако в этой статье рассматриваются некоторые необозначенные тонкости, которые с этими указаниями, как кажется, конфликтуют и могут потребовать пересмотра принципов постановки ударения, или по крайней мере если не принципов, то ударений в конкретных словах.

 

В Приложении общее правило постановки ударений выглядит так: “In words of two syllables it falls in practically all cases on the first syllable. In longer words it falls on the last syllable but one, where that contains a long vowel, a diphthong, or a vowel followed by two (or more) consonants. Where the last syllable but one contains (as often) a short vowel followed by only one (or no) consonant, the stress falls on the syllable before it, the third from the end”. [В двусложных словах почти во всех случаях оно падает на первый слог. В более длинных словах оно падает на предпоследний слог, если тот содержит долгий гласный, дифтонг или гласный, за которым следует два (или более) согласных. Если предпоследний слог содержит (как это часто бывает) краткий гласный, за которым следует один согласный (либо не следует никакого согласного), ударение падает на предшествующий, третий от конца, слог.]

 

Любой человек, мало-мальски знакомый с латынью, подтвердит, что это правило почти точно повторяет правило постановки ударения в этом языке, за исключением так называемого правила mūta cum liquidā (“немой с плавным”; здесь “немой” выступает как синоним современного “шумный”). Это правило заключается в том, что если в середине слова встречается группа, состоящая из шумного и плавного согласных, то слогораздел проходит перед этим стечением, а не внутри стечения, как в прочих случаях[1]. Таким образом, если за кратким гласным в предпоследнем слоге следует группа типа cr, bl, tr, gl слог оказывается открытым и ударение падает в результате на предыдущий, третий от конца. Так, в слове emigrō “переселяюсь” ударение падает на третий слог от конца (слогоделение e-mi-grō), а в слове magister “учитель, наставник” – на второй (ma-gis-ter). Однако в формулировке Толкина ничего подобного нет, как и нет таких указаний в упомянутых комментариях к эльфийским стихам.

 

Здесь нужно сделать важное отступление об ударении, слогах и шкале сонорности. Ударность или безударность в языке является, вообще говоря, признаком слога, и должна мотивироваться свойствами именно слога. Особенно это верно для языков со связанным ударением (к которым относятся как раз латынь, квэнья и синдарин). Таким образом, при определении места ударения нужно руководствоваться свойствами слога как единицами языка, а не количеством согласных, следующих за гласным. Другое дело, что количество согласных часто связано со свойствами слога и может использоваться  в качестве некого “сигнала” для определения ударения.

 

Для того чтобы найти обоснование постановке ударения в эльфийских языках (во “Властелине Колец” встречаются почти исключительно квэнья и синдарин (за исключением имён Legolas и Thranduil, о которых ниже), так что здесь мы будем говорить именно о них), нужно исследовать механизмы постановки ударения в латинском языке и попытаться применить найденные закономерности к эльфийским языкам.

 

Главный параметр слога, используемый при определении места ударения в латыни, – его вес, или количество. Слог делится на необязательный приступ (состоящий из одного или нескольких согласных), обязательную вершину, или ядро (обычно состоит из краткого гласного или сонорного согласного (слоговые сонорные встречаются, например, в чешском и сербохорватских языках, а также в санскрите)), и необязательную коду, т.е. сегмент слога, следующий за вершиной. Вес слога определяется именно тем, из чего состоит кода. Если кода нулевая, то слог считается лёгким[2]. Тяжёлым считается слог, где кода состоит из согласного, неслогового элемента дифтонга, либо если слогообразующий является долгим (т.е. кода занята гласным элементом, идентичным вершине)[3]. В сверхтяжёлом слоге кода занята более чем одним таким элементом. Так система работает в большинстве языков мира – по крайней мере, в подавляющем большинстве европейских. В шведском языке, например, вес ударного слога закреплён, так что там не бывает долгих гласных в закрытых слогах.

 

В латыни правило постановки ударения в многосложных словах с учётом вышесказанного должно формулироваться так: “ударение падает на предпоследний слог, если он тяжёлый, и на предыдущий, если он лёгкий”. Тем самым объяснение правилу mūta cum liquidā нужно искать в принципах слогоделения, которые позволяют проводить слогораздел между двумя шумными, но не между шумными и плавными.

 

В российской лингвистической традиции не разработано строгих методов определения слоговых границ в стечениях согласных, по крайней мере для русского языка[4]. Однако в западной традиции такие методы существуют и основаны на двух принципах – принципах максимального приступа (Maximum Onset Principle) и обязательного контура (Obligatory Contour Principle). Сущность первого принципа заключается в том, что если в данном языке слог может начинаться с некоторого стечения согласных, то он с этого стечения начинается. Поскольку в середине слова все слоги будут управляться именно этим принципом, единственным несомненным случаем является начало слова. Тем самым, именно по началу слова дóлжно определять допустимость того или иного приступа.

 

Второй из этих принципов гласит, что в одном слоге следует, если это возможно, избегать последовательностей звуков с одинаковой степенью сонорности, то есть звучности (в первом приближении шкала сонорности выглядит так (в порядке возрастания): глухие согласные – звонкие согласные – сонорные (типа [l], [r], [m], [n]) – глайды (типа [w], [j]) – гласные), и при этом до вершины желательно иметь повышение сонорности, а после вершины – только понижение. Его можно продемонстрировать несколькими примерами.

 

В русском языке существует целая группа слов, этот принцип нарушающий – это слова, оканчивающиеся на сочетания “шумный + сонорный” (тигр, корабль, Пётр). Тем самым там после вершины слога возникает подъём сонорности. Носители языка по-разному справляются с этим – либо в этом сочетании сонорный становится слоговым (отсюда слогоделение ти-гр, не воспринимаемое как интуитивное, но в речи вполне возможное), либо вставляется гласный ([т’и-г^ър][5]), либо конечный сонорный при произноешнии отпадает вовсе. Соответственно, первые два случая приводят к приобретению лишнего слога и сдвигу слоговой границы в позицию непосредственно после вершины, последний же убирает подъём сонорности. Так или иначе, подъёмы сонорности после вершины слога в русском языке недопустимы. Сходные явления происходят, например, в валлийском языке. Так, слово cenedl “народ, нация” может произноситься как [kεnεdl]), [kεnεdεl] или [kεnεd]. Сходным образом работает и болгарский язык, причём там плохо переносятся и участки понижения сонорности перед вершиной[6] (ср. русское мгла, мысль и болгарское мъгла, мисъл). Собственно, нечто подобное происходило и в эльфийских языках: например, после потери краткого гласного в исходе слова в слове *tekla образовалась точно такая же ситуация, что и привело к вставке (эпентезе) гласного. Именно это объясняет нерегулярное соответствие гласных в квэнийском tecil и синдаринском tegol. После отпадения a получилась форма tekl­, вполне аналогичная по структуре русскому тигр. Перед l стал развиваться гласный призвук – видимо, сначала это был неопределённый гласный типа первого звука в английском about. Затем в квэнья и  синдарине его развитие пошло разными путями – в квэнья он перешёл в i, а в синдарине – в o.

 

В языках мира также наблюдается избегание в пределах слога групп согласных с одинаковой сонорностью. Например, в речи между ними может вставляться гласный призвук.[7] Другие примеры мы рассмотрим ниже

 

Исходя из этих двух принципов, можно объяснить правила латинского слогоделения. В латыни в середине слова возможны несколько основных типов стечений: mūta cum liquidā, “носовой + шумный”, “s + шумный”, а также стечения из трёх согласных (“носовой + mūta cum liquidā, “s + mūta cum liquidā”, “шумный + s + шумный”). Теперь рассмотрим слогоделение этих групп в соответствии с принципами обязательного контура и максимального приступа. Группы из трёх согласных первого типа не встречаются в начале слова, к тому же нарушают (будучи приступами) принцип обязательного контура (так как в них имеем понижение сонорности перед вершиной). Следовательно, они будут делиться после носового, ведь mūta cum liquidā в начале слова (а, значит, и слога) вполне возможно (ср. praeparo). Трёхсогласные стечения третьего типа (“шумный + s + шумный”) в начале слова также не встречаются, так что и их слогораздел проходит после первого согласного (сочетания типа “s + шумный” вполне возможны: scaevus, stabilis, spurcus). Стечения типа “s + mūta cum liquidā” удовлетворяют принципу максимального приступа, но нарушают принцип обязательного контура (подряд два звука  с одинаковой сонорностью). То же самое относится и к группам “s + шумный”. Казалось бы, если факты противоречат принципу, принцип нужно отвергнуть. Но принцип обязательного контура тем не менее не запрещает подобного рода последовательности, он лишь указывает на то, что при возможности их нужно избегать. В начале слова такой возможности нет. С другой стороны, как показала поздняя история латыни, этот принцип всё же выполнялся. Именно с его нарушением связано развитие перед стечениями “s + mūta cum liquidā” и “s + шумный” дополнительного (т.н. протетического) гласного, позволявшего “разнести” два одинаково сонорных согласных на разные слоги[8] (в некоторых романских языках для выполнения принципа обязательного контура s теряется вовсе): ср. лат. scri-bām, фр. é-cri-re, средневаллийское ys-gri-fen-nu[9] (заимствование из народной латыни – в валлийском, романским языком не являющемся, тем не менее также выполняется этот принцип). Тем самым, в латыни принцип обязательного контура можно считать выполняющимся. И этот принцип требует разбиения подобных стечений слоговой границей. Группы “носовой + шумный” не встречаются в начале слова и тем самым по принципу максимального приступа разбиваются слоговой границей. И лишь группы mūta cum liquidā по обоим принципам не должны разбиваться слоговой границей: они возможны в начале слова и обеспечивают восходящий контур сонорности перед вершиной. Именно это и происходит.

 

Таким образом, постановка ударения в латыни определяется в соответствии с обозначенными принципами. Учитывая уже отмеченное общее сходство правил постановки ударения в латыни и в эльфийских языках, логично предположить, что ударение в последних ставится именно исходя из принципов максимального приступа и обязательного контура. Рассмотрим теперь фонологические системы квэнья и синдарина на этих основаниях.

 

Как выясняется, в квэнья любое стечение согласных однозначно указывает на то, что слоговую границу следует проводить между этими согласными. Это вытекает из того, что в квэнья вообще запрещены начальные стечения согласных: “Adunaic, like Avallonian, does not tolerate more than a single basic consonant initially in any word” [“Адунаик, как и аваллонский [квэнья] не позволяет более одного основного согласного в начале слова”] (Sauron Defeated, стр. 417-8).Таким образом, любая попытка проведения границы перед стечением является нарушением принципа максимального приступа. Тем самым, правило, приведённое в Приложении, оказывается верным – именно количеством согласных однозначно определяется вес предыдущего слога и, следовательно, его свойства, релевантные для постановки ударения. При этом, конечно, следует иметь в виду, что некоторые звуки квэнья (например, qu [k^w], gw [g^w]) передаются в латинице сочетаниями из двух букв, не являясь при этом фонологически сочетаниями звуков.

 

Сложнее ситуация в синдарине. Там начальные стечения позволяются, причём именно вида mūta cum liquidā, например, Drúwaith, Drengist, bregol, glîr. Это значит, что если наши рассуждения верны, то слова типа Orodruin должны подпадать под правило типа mūta cum liquidā. Так, в том же слове Orodruin по этой логике ударение должно падать на первый слог, хотя за кратким гласным в предпоследнем слоге следует два согласных. Однако предпоследний слог там получается легким, и ударение сдвигается на слог назад.

 

Это рассуждение можно попытаться разрушить следующим примером. В заклинании Гэндальфа перед Вратами Мории все ударения можно проставить исходя из соображений стиха. Сделаем это (заглавными буквами выделены ударные слоги):

 

ANnon eDHELlen, Edro[10] hi AMmen,

FENnas noGOTHrim, LASto beth LAMmen

 

В слове nogothrim ударение, очевидно, падает на предпоследний слог. Тем самым, в этом слове слоговая граница проходит между шумным и плавным.

 

Однако принцип максимального приступа позволяет это объяснить. Во всём предположительно синдаринском корпусе встречается лишь одно слово, начинающееся на thr-. Это личное имя Thranduil. Однако принадлежность его к собственно синдарину вызывает сомнения по следующим причинам:

·          Сохранение группы -nd- между гласными. В синдарине Третьей Эпохи такое возможно, насколько сейчас известно, лишь при словосложении, где первая основа оканчивается на ­–nd (типа gond + (n)dôr – Gondor, *fin(d) + tegil – Findegil). Если это так, то имя Thranduil не этимологизируется вовсе: первый элемент может происходить из корня STARAN (однако –d там взяться неоткуда) или THAR + ANDA, второй – из гипотетического корня *DUGL, *DUKL, DUI. Корень DUI действительно имеет производное duil “река”, встречающееся один раз в названии Duilwen. Дэвид Сало в своей брошюре “A Grammar and Dictionary of Silvan Elvish” этимологизирует Thranduil как thran 'hard, forceful' + duil 'river'[11]. Однако такая интерпретация, во-первых, содержит несколько прямо не зафиксированных элементов (отсутствие удлинения гласного в односложном полноударном слове), конкретное значение элемента *thran, нигде не засвидетельствованное, во-вторых, прямо относит это слово к языку, отличному от синдарина (это необходимо, чтобы объяснить краткий гласный и сохранение –nd– из простого стечения n + d).

·          Прямое заявление Толкина о том, что форма Legolas является диалектной, в то время как в “более чистом” синдарине было бы Laegolas (Письмо №211 к Роне Бир). Это указывает на то, что имена в этом регионе вполне могут быть диалектными. Ср. также отрывок из “Неоконченных Сказаний”, где прямо написано, что к востоку от Андуина бытовала лишь “лесная” (Silvan) речь. Уже в Лориэне Фродо и его спутники сталкиваются с диалектным синдарином (“In Lórien at this period Sindarin was spoken, though with an ‘accent’, since most of its folk were of Silvan origin. This ‘accent’ and his own limited acquaintance with Sindarin misled Frodo” [“В Лориэне в то время говорили на синдарине, хотя и с ‘акцентом’, поскольку бóльшая часть тамошнего народа происходила из лесных эльфов. Этот акцент вкупе с его собственными ограниченными познаниями в синдарине и сбил Фродо”] (LoTR, Приложение F, сноска).

·          Из Этимологий известно, что сочетания SR и SL в начальной позиции в нолдорине давали соответственно thr и thl, причём последнее сдвигалось позже в fl (на первое пример всего один, но можно предположить и аналогичное развитие) – ср., например, от корня SLIW-: thlaew [> thloew] later flaew. Однако во “Властелине Колец” это уже не так: “RH represents a voiceless r (usually derived from older initial sr-)” [“RH обозначает глухое r (обычно происходящее из раннего начального sr-)”] (LoTR, Приложение Е). Ср. также такой пример из писаний Толкина после “Властелина Колец”, как hröa < srawā. Можно предположить, что начальное thr в Thranduil – это отражение элдаринского начального SR- в каком-либо несиндаринском языке, некая переработка старой идеи. Иначе начальное thr можно объяснить развитием некоего корня типа STARÁN или THARÁN с синкопой первого гласного, но такое бывает довольно редко. Вообще нужно заметить неприятие групп типа “глухой щелевой + плавный”: не зафиксировано ни одного начального стечения типа fr, thr и тем более chr. При этом необходимо заметить, что предшественник синдарина нолдорин тоже не имел форм с начальным thr- не из SR-, в отличие от близкого, но не идентичному ему языка илкорин, где находим форму thrôn из STARÁN. Очевидно, эльфийская фонотактика их просто не приемлет.

 

Тем самым, слово Thranduil, возможно, не является синдаринским, и рассматривать его в данном контексте следует очень осторожно. Таким образом, можно признать, что thr в синдарине не является допустимым приступом в слоге, и это объясняет ударение на втором слоге в nogothrim (а также в falathrim и Nargothrond).

 

Итак, ничто не мешает рассматривать в синдарине возможность применения правила типа латинского mūta cum liquidā. По крайней мере, без точно проставленных ударений в словах типа Orodruin, опровергнуть такую гипотезу очень сложно: ведь синдарин даже не предоставляет возможности проверки на слогоделение. Если в квэнья, например, не позволяются сверхтяжёлые слоги (почему, например, в форме перфекта глагола lelya- не происходит удлинения гласного основы – ср. nilendie “я пришёл” и vánier “прошли” в первом издании LotR), то в синдарине ограничений на количество слога почти нет[12]. Если бы они существовали, то по аномальному наличию или отсутствию долготы гласных можно было бы определять, как изменяется (и изменяется ли) количество слога в интересующих нас условиях. К сожалению, этой проверки провести нельзя.

 

Таким образом, всё, что нам известно об эльфийской фонологии и фонологии вообще, указывает на то, что в синдарине вполне может действовать правило слогоделения и, как следствие, постановки ударения, полностью аналогичное латинскому правилу mūta cum liquidā.

* * *

Автор полностью сознаёт всю дискуссионность положений этой статьи. Более того, возможность проведения исследований, подобных изложенному здесь, основывается на неких весьма серьёзных предпосылках методологического характера, которые мы сейчас рассматривать не будем, так как подобное изложение не входит в цели данной работы. Главной предпосылкой нашего подхода является возможность сравнения искусственных языков Толкина и естественных языков, что, как нам представляется, вполне оправданно, но требует серьёзных оговорок. Но это уже тема отдельного исследования.

 

Что же касается изложенной здесь гипотезы, то мы ни в коем случае не настаиваем на том, что она обязательно верна, и предлагаем её лишь как гипотезу. Однако мы надеемся, что она будет полезна всем, кто интересуется эльфийскими языками.

 

Автор выражает глубокую признательность Ивану Держанскому (Институт математики и информатики  Болгарской академии наук), а также всем подписчикам листа рассылки [ArdanK] и лично Дмитрию Виноходову, Раисе Добкач и Борису Шапиро.

 

Опубликовано в «Палантире» №35

(с) tolkien.spb.ru