Copyright (c) 1995 by И.Кучеров

Доклад был впервые прочитан на I Большом Толкиновском Семинаре

Растительный мир Средьземелья

Следуя путем Фродо и его спутников хотя бы на отрезке от Пасмурной Вершины и Плато Троллей до Итилиена, мы пройдем через шесть природно-климатических зон - от Субарктики до сухих субтропиков. На этом пути героям встречается более 150 видов растений, каждое из которых закономерно произрастает в характерном для него ландшафте, окружено действительно ему присущими растениями-спутниками и вовремя, в должные календарные сроки, зацветает. Точность эта для писателя - не ботаника по профессии - поистине изумительна. Если взять классическую русскую литературу, которая традиционно считается особо внимательной к описанию природы - Тургенева, Аксакова, Толстого и т.д., - счет узнаваемых растений там идет на единицы. Даже у Пришвина и Солоухина, творчество которых изначально нацелено в окружающий ландшафт, - на десятки. В таких “экологичных” книгах, как “Медведь” Фолкнера, не говоря уже о киплинговском “Маугли”, вообще растений как таковых нет (кроме дерева ДХАК, зацветающего весной, да дикого чеснока, запах которого отгоняет от Маугли пчел), - есть люди, есть зверюшки, которые между собой странным образом общаются, затейливо преображаются друг в друга - и все.

Мне встретились только две книги, на страницах которых богатство растительного мира примерно сопоставимо с изображенным во “Властелине Колец”. Первая - это “В лесах” Мельникова-Печерского (что, впрочем, не удивительно в силу ее обдуманной этнографичности),где по ходу действия в сносках приводятся названия множества растений - в основном народные, по словарю Даля, но нередко даже вместе с латинским названием. Однако эти примечания и сноски составлены с колоссальным количеством ошибок, как геоботанических, так и фенологических, - попросту говоря, все растет не там, где природой положено, да и цветет не ко времени. В то же время о “Властелине Колец” этого сказать нельзя, здесь все изумительно точно, до мелочей.

Но вернемся к “Властелину колец”. Те растения, которые в оригинале были названы собственно английскими именами, в основном удалось опознать, а названия их перевести на русский, удачно ли - судите сами. Но оставались еще собственно эльфийские растения, имена которых даны Толкином (и, разумеется, сохранены) в эльфийской транскрипции, - очень детально обрисованные. Многие из них вполне узнаваемы, и очень хотелось разобраться, что послужило для них прототипом. К счастью, в руки нам попал текст опубликованного письма Толкина к Элен Роналд от 16 ноября 1969 года. Вот перевод отрывка из него:

“...Я получил большое удовольствие от книги, посвященной растениям полуострова Кейп-Йорк. Она оказалась увлекательной не только сама по себе, но и в общеботаническом и даже палеоботаническом смысле. Я не нашел в ней ничего, что непосредственно напомнило бы мне НИФРЕДИЛ, ЭЛАНОР или АЛЬФИРИН; однако причина тому, думается, в том, что в явившихся моему воображению цветах заключен свет, которого не было и никогда более не будет ни в одном растении, и который невозможно уловить кистью. Без этого света НИФРЕДИЛ мог бы оказаться просто изящным родичем подснежника, а ЭЛАНОР -очного цвета (только, возможно, чуть покрупнее), с солнечно-золотыми и звездно-серебряными цветками на одном растении, иногда сочетающими оба оттенка. АЛЬФИРИН (“бессмертный”) оказался бы похож на сухоцвет, только не столь сухой и бумажный; МАЛЛОС - просто красивый цветок, похожий на колокольчик, многоцветный, меняющий оттенки и нежный...”

О нифредиле и альфирине Толкин дает исчерпывающий комментарий, и это подтверждается взглядом на живые растения. Альфирин - действительно средиземноморский вид сухоцвета Xeranthemum cylindraceum (англ.,фр. immortelle, нем.Papierblume); нифредил - скорее не собственно подснежник (Galanthus), а родственный ему белоцветник, Leucojum vernum (англ.snowdrop, нем.Knotenblume), несколько более крупный и колокольчатый.

С эланором начинаются сложности. Употребленное Толкином название “очный цвет” (pimpernel) относится к совершенно другому растению: маленькому сорняку Anagallis arvensis с мелкими красными цветками, даже отдаленно не напоминающему эланор. Вероятно, в письме попросту допущена описка, поскольку по описанию можно догадаться, что Толкин имеет в виду на самом деле. Очевидно, это луговой чай Lysimachia nummullaria (англ.moneywort,нем.Wiesengeld). У этого растения на одном ползучем побеге действительно нередко сочетаются, отражая тончайшие различия в освещенности, и ярко-золотые, и лунно-серебряные цветы, достаточно крупные и прекрасно заметные.

О прототипе маллоса можно только догадываться; описание в какой-то мере указывает и на рябчик (Fritillaria), и на горечавку (Gentiana).

Еще несколько догадок. Около такого неуютного места, как перевал Кирит Унгол, хоббиты встречают “...широкие луговины... сплошь поросшие бледными светящимися цветами - дивно прекрасными и в то же время отталкивающими...от них исходил слабый, но до тошноты явственный запах тления” (Т.2:437-438). В семействе лилейных есть род птицемлечник (Ornithogalum) -также преимущественно средиземноморский и южноафриканский. У этих растений - кстати, сильно ядовитых - действительно бело-зеленые, восковой бледности лепестки и одуряющий, удушливый запах. Кроме всего прочего, они находятся в родстве с асфоделями, архетипические предки которых, как мы знаем из греческой мифологии, росли на равнинах Тартара.

Вероятно, к лилейным можно отнести и СИМБЭЛЬМИНЭ -”...бесчисленные крошечные цветы, похожие на звезды”, растущие на роханских курганах (Т.2:149). Конечно, что это за растение, можно только догадываться, но ранним обильным цветением и упорством, с которым они пробивают застарелый дерн, они чисто интуитивно напоминают Chionodoxa luciliae, которую нередко разводят в садах и у которой наряду с голубыми есть и белоцветковые формы (правда, симбэльминэ цветут круглый год, а не только весной, и это говорит против высказанной догадки).

Есть, однако, у Толкина одно растение, которое неоднократно названо, но нигде не описано, и в тексте нет никаких указаний на его облик. Это АТЕЛАС, “королевский лист”, которым Арагорн исцеляет тяжело больных. Конечно, когда думаешь о размоченных в горячей воде листьях, источающих прекрасный, мягкий запах, - сразу вспоминаются мята, мелисса, шалфей и прочие губоцветные. Но, увы, еще ни одного умирающего не вернули к жизни мятным чаем. Думается, то, что в тексте отсутствует описание ателас, не случайно - у Толкина вообще случайностей практически нет. Обратим внимание на то, как лечит Арагорн. Отвар листьев ателас даже не пьют - им только промывают раны, и вместе с лечением Словом это оказывается спасительным. Если отрешиться от чисто мистических - в высоком смысле этого слова - аспектов исцеления, то Арагорн сочетает методы психопунктуры и гомеопатии, давая лекарство в сверхмалой дозе. Если мы обратимся к трудам основоположника гомеопатии Самуила Ганемана, то узнаем, что одной из центральных идей его метода является лечение ПЕРВОЭЛЕМЕНТАМИ -идея, всходящая еще к Парацельсу. Облик ателас не случайно не получает описания. Это архетип, первообраз, Мать всех Трав, Великая Трава. (Кстати, памятник Ганеману стоит в Вашингтоне напротив Белого Дома, а памятник величайшему гомеопату XX века, Райнхарту Фоллю - один из очень немногих - в Ватикане напротив папской резиденции. Эти люди и вправду совершили подвиг, достойный Великих Рыцарей.)

В заключение хочется сказать несколько слов о другом. В “Алисе в Зазеркалье” Льюиса Кэрролла есть Красная Королева (в Англии шахматы не белые и черные, а белые и красные), и эта королева, как известно, утверждала, что “для того, чтобы оставаться на месте, надо изо всех сил бежать”. Один из центральных образов “Властелина колец”, - по крайней мере, для меня, - это именно образ зеркала - зеркала вод Келед-Зарама, остановившего время, и зеркала Галадриэли, пронзающего его насквозь. В нем каждый видит свое, сужденное только ему, и когда мы обращаемся к такому зеркалу, нам приходится решать, по какую сторону зеркальной поверхности мы хотим (должны, можем) себя реализовать. Многие стремятся выбрать описанный Толкином мир как истинную реальность, противостоящую посюстороннему агрессивному полубытию. Это право выбора. Не случайно возникли всем известные Хоббитские Игры. Но когда долго играешь, есть риск заиграться и забыть дорогу домой, и в подобном случае выбираться из Зазеркалья очень хлопотное дело - хотя бы потому, что надо изо всех сил бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте. Можно избрать ЭТУ сторону зеркала, но тогда будешь смотреть на тот, другой мир как на полную цветов оранжерею, прекрасную, но надежно застекленную и со всех сторон закрытую на замки. Что выбрать? К счастью, зеркала обладают возможностью отражать свет, и мы можем довериться инстинкту, свойственному даже мотылькам - инстинкту стремления к Свету. Конечно, в этом полете можно обжечь крылья, но мы все-таки несколько большее, нежели мотыльки - в первый день Светлой Седмицы об этом можно говорить с полным правом. На миг обретая Крылья, видишь, что Свет нисходит с Фавора.

Книга Толкина - одно из таких Настоящих Зеркал, сработанных искусно и с любовью. Каждый видит в нем свое, и я хочу обратить ваше внимание на очень привычное и потому, может быть, незаметное. Назовем это УРОКОМ ЭТИКЕТА. Растения и мы сотворены Единым Словом и Единой Рукой. Простая вежливость требует обращаться к братьям и сестрам по именам, как это делает Толкин, как это делал до него святой Франциск, а еще раньше - праотец наш Адам. Чтобы назвать растение (птицу, камень, жизнь) по имени, надо его знать. Знать имена требует простая вежливость, любовь велит их помнить и хранить. Кто знает, имена каких цветов и камней мы будем давать нашим детям?

Берегите окружающий вас мир. Он это заслужил.